Исса Александрович Плиев в ходе войны показал себя настоящим героем, мастером ошеломляющих врага рейдов, храбрейшим комдивом, комкором, командующим конно-механизированной группой. Он всюду поражал своим мастерством и смелостью маневра, умело и твердо управляя механизированными и кавалерийскими войсками. И все-таки главное в полководческом искусстве Плиева не личная храбрость, не умение управлять войсками, а то, что он одним из первых в свое время понял новые возможности конно-механизированной группы. Конница, соединенная с танками, приобрела исключительно большую роль в наступательных операциях, требовавших высокой мобильности и динамичности. И эти возможности Плиевым были использованы с потрясающим эффектом.
Александр Василевский, Маршал Советского Союза
Исса Александрович Плиев, 1973 г.
Исса Александрович Плиев родился в ноябре 1903 года в Осетии, в селе Старый Батако. Село это раскинулось на южной стороне Сунженского хребта, недалеко от снежных вершин Кавказских гор, в окружении сказочных лесов и привольных полей. Семья Плиевых жила в бедности, кровью и по́том добывая свой кусок хлеба. Стремясь как-то заработать, отец Иссы в 1908 году отправился в далекую Канаду, где, как рассказывали, неплохо платили шахтерам. Но когда его сыну минуло девять лет, произошло несчастье: шахта обвалилась, и Александр Плиев погиб под завалом. Исса остался старшим мужчиной в большом семействе. «До 1918 года моя мать, Аминат Игнатьевна, продолжала жить в родном селении, — вспоминал спустя более полувека Исса Александрович. — Я летом работал вместе с матерью, помогал ей в силу своих физических возможностей: сеял, убирал урожай, пас скотину, косил сено, ездил за дровами… Зимой учился, не забывал светлую мечту отца, не раз говорившего жене: “Учить сыновей надо. Чтобы жизнь понимали, чтобы стали людьми”. Ради этого, в надежде на хороший заработок, и покинул мой отец землю предков, сложил голову на чужбине».
Владикавказ в 1920-е годы
В эти ранние годы у Иссы произошла судьбоносная встреча с русской учительницей Елизаветой Пахомовой-Слюсаревой, которая взяла подростка под свою опеку. На всю жизнь запомнил Плиев ее слова: «Учись, Исайка, и жизнь откроется перед тобой всей своей правдой». Позже он вспоминал: «К весне 1918 года я окончил пять классов Владикавказского реального училища.
Но весной того же года белогвардейцы-ингуши напали на наше селение и после нескольких кровопролитных боев, истребив немалое количество мирных людей, захватили его полностью.
Отряд Кавказской армии
Огромное село было разграблено, разрушено до основания. Оставшись без средств к существованию, мы, как беженцы, на протяжении нескольких лет скитались по селениям и аулам Северной Осетии. После установления советской власти жителям нашего селения была возвращена земля… В село вернулась и наша семья. Не имея ничего, кроме собственных рук, начали снова становиться на ноги: строили жилье, обживали приусадебный участок и т. д. Каждый член семьи трудился по силе возможности». Когда белые грабили родное село, Исса с болью в сердце думал: «Враг коварен! Надо научиться защищать себя, свой очаг, свою семью, свою родную землю! Иначе какой из меня мужчина!»
Именно с этих пор в душе молодого Иссы забрезжила мысль: «Подамся в Красную армию». Сначала его не брали — он безуспешно обивал пороги военкоматов во Владикавказе. И только благодаря покровительству комиссара Ивана Николаева, который сразу заметил напористого паренька, Иссу зачислили в отряд особого назначения при особом отделе Отдельной Кавказской армии. Было это в марте 1922 года. «Он дал мне путевку в новую жизнь», — скажет потом с благодарностью о Николаеве Исса Александрович. «В этом отряде, — вспоминал Плиев, — я прослужил рядовым бойцом больше года. Участвовал в боевых операциях по ликвидации остатков белогвардейских банд на Кавказе. Службой был доволен. Мне казалось, что я отомстил врагам за погубленных односельчан, за сожженный отцовский дом, за ужасные мучения, которые испытали мы. Начальство заметило мою ревностную службу и решило послать меня на учебу».
Крайний справа — Исса Плиев, 1927 г.
С лета 1923 года Исса Александрович — курсант Ленинградской кавалерийской школы. Спустя три года его, как выпускника-отличника, назначили курсовым командиром в Северо-Кавказскую горских национальностей кавалерийскую школу. Впереди у него была учеба в московской Военной академии им. М. В. Фрунзе и служба в Монголии. Великая Отечественная война застала офицера в Москве, где Плиев учился в Академии Генерального штаба. Молодой полковник сразу написал рапорт о переводе в действующую армию.
Казаки в строю
В июле 1941 года Иссе Александровичу поручают сформировать в Северо-Кавказском военном округе 50-ю Кубанскую казачью дивизию. На формирование дивизии отводились считаные дни, но усилия Плиева увенчались успехом. «Из кубанских станиц, — вспоминал будущий генерал, — прямо с полей, где шла уборка урожая, потянулись казаки на сборный пункт военкомата, в старый казачий лагерь на живописном берегу Урупа. С каждым часом здесь становилось все оживленнее. По всем станицам и хуторам разнесся клич: “Казаки — на коня!” Буквально за несколько дней
Казаки в дозоре
дивизия была сформирована и в середине июля уже сосредоточилась в Зареченском лесу, в районе деревни Ильинской, в нескольких километрах от Великих Лук, на самом острие наступавших немецко-фашистских войск, нацеленных на Москву».
К этому моменту противник взял уже Смоленск, и советское командование спешно разворачивало оборонительную линию. Для того чтобы выиграть время, было принято решение нанести по немцам контрудар с помощью нескольких оперативных групп, в одну из которых и была включена 50-я кавалерийская дивизия под командованием Плиева. В ночь на 21 июля 1941 года дивизия сосредоточилась в новом стратегическом районе — у деревни Жабоедово. Планировалась ночная атака на село Троицкое, где размещался штаб 106-й пехотной дивизии врага. Как вспоминал Исса Александрович, «в три часа ночи в небо взвилась красная ракета. Почти одновременно на село обрушился артиллерийский огневой налет, вслед за которым с опушки леса эскадроны конников с развевающимися полами бурок стремительно ринулись в атаку. Артиллерийские взрывы переместились на противоположную окраину села, чтобы не мешать атакующим эскадронам. По селу метались гитлеровцы, ведя беспорядочную стрельбу.
Пытавшихся спастись бегством немцев встречали острые клинки и автоматные очереди наших подразделений». В этом ночном бою было уничтожено до двух рот пехоты (300 человек), батарея минометов, были захвачены обоз с военным имуществом, штабные документы и карты. К утру наши кавалеристы, огненным вихрем прошедшие по тылам врага, были уже далеко. Однако противник не желал так просто отпускать дерзких казаков. Началось преследование. Бои не утихали ни днем ни ночью. Плиевцы дрались почти в полном окружении. Особенно запомнилась комдиву ночная атака фашистов: «Отчетливо вспоминаю картину того ночного боя. На позиции, занятые кавалеристами, двинулась пехота при поддержке танков. Ночную тишину разорвала сильная артиллерийская стрельба. Снаряды с воем проносились над нашими головами и рвались где-то в районе переправы через реку Межу. Фашистские танки шли с зажженными фарами, ведя на ходу огонь. Автоматчики и пулеметчики полосовали тьму очередями трассирующих пуль. Пехота и танки противника лезли напролом из зловещей тьмы, освещая поле боя своими фарами, нащупывая цели десятками огней. Все было рассчитано на то, чтобы деморализовать наших бойцов, подавить их волю к сопротивлению, вынудить к беспорядочному отступлению. Надо было выстоять во что бы то ни стало, дать возможность полкам переправиться через реку, отразить атаки и выйти из боя до рассвета… Но фашистская армада, обрушив на нас лавину огня, с ревом катилась на позиции, занятые 37-м усиленным полком.
С нашей стороны не раздался ни один выстрел. Я был восхищен выдержкой конников. Гитлеровцы подошли совсем близко, когда были поданы команды на открытие огня. Внезапный массированный удар ночью буквально ошеломил врага, который рассчитывал на этом рубеже встретить лишь небольшие заслоны для прикрытия нашего отхода. В танки летели сначала снаряды, а потом — бутылки с горючей жидкостью и противотанковые гранаты. Ночную тьму осветили факелы пылающих боевых машин противника. Воинственные крики сменились воплями раненых. Уцелевшие танки, погасив фары, начали откатываться назад. За ними последовала и пехота… Задача полков была выполнена успешно, и эскадроны быстро начали отходить к переправе. К утру уже вся дивизия сосредоточилась на северном берегу реки Межи, у станции Жарковский, где и закрепилась». Но за станцией раскинулось обширное болото — Пелецкий Мох. Сложная преграда. Тем не менее это был единственный путь к своим. Утомленные тяжелым боем, казаки шли по вязкой жиже в зарослях камыша, проваливаясь по колено в трясину, вытягивая за собой изнуренных коней. На носилках тащили раненых. В лесной тишине каждое движение производило шум, и все напряженно прислушивались, ожидая очереди из вражеского пулемета или гула штурмовиков противника. Но все было тихо. Видимо, немцы не думали, что целая дивизия может пройти по болотам и исчезнуть у них из-под носа. Утро застало плиевцев далеко от места боя. 28 июля части формирования вышли к озеру Емлень и разместились в сосняке, чтобы привести себя в порядок.
Кавалерия на марше
Удачный рейд соединения Плиева в июле 1941 года поставил точку в споре комдива с его оппонентами по Академии Генштаба о месте кавалерии в современной войне. Он доказал, что на полях сражений и для нее есть место, только методы эффективного использования боевого коня теперь иные, нежели прежде. Как пишет современный исследователь боевой биографии Иссы Александровича, Урусбий Батыров, восстанавливая логику командующего дивизией, «хотя кавалерия и уязвима в условиях оснащения армий бронетанковыми войсками, артиллерией и авиацией, у нее есть свой козырь.
Эскадроны конников ринулись в бой
Она пройдет там, где танки и артиллерия увязнут, где пехота не проползет. Именно на это следует делать упор, а также на внезапность удара. Действовать же она должна в тесной взаимосвязи с механизированными частями».
Так у Плиева родилась мысль о создании мощных конно-механизированных групп для активных действий на тыловых коммуникациях противника. Но пока у советского командования не было ресурсов для создания таких соединений. Максимум, что оно могло сделать в сложившейся обстановке, — организовать кавалерийскую группу, состоящую из нескольких дивизий. Такая группа была образована 11 августа 1941 года под началом прославленного советского кавалериста Льва Михайловича Доватора. Исса Александрович Плиев вместе со своими бойцами вошел в ее состав.
Лев Доватор и Исса Плиев
Стальным смерчем, крылатыми вестниками вражеской смерти, в развевающихся бурках и надвинутых на лоб кубанках, проносились советские казаки по немецким тылам на Смоленской земле, сея панику и неразбериху, срывая работу вражеских коммуникаций, нарушая управление войсками, оттягивая на себя фронтовые формирования противника, громя штабы и обозы. Немало фашистов полегло от замашистых сабельных ударов кубанцев. По подсчетам германской армии, в ее тылу действовало никак не меньше 20 тысяч кавалеристов, в то время как под началом Доватора состояло не более трех тысяч сабель.
Тем не менее враг все ближе продвигался к Москве. В конце 1941 года он совершил попытку последнего рывка к столице Советского Союза. Но стремление гитлеровского командования прорваться к городу через Волоколамск разбилось о стойкую оборону 16-й армии генерал-лейтенанта Рокоссовского. В ее рядах находились и части Иссы Плиева. Мужество, которое проявили бойцы Панфиловской дивизии 16 ноября 1941 года у разъезда Дубосеково, известно всем. Но мало кто знает, что 19 ноября под деревней Федюково их беспримерный подвиг был повторен 4-м эскадроном 37-го Армавирского кавалерийского полка плиевской дивизии под командованием политрука Михаила Ильенко. Немецкий генерал-полковник Гудериан так написал об этом бое: «Даже когда большая часть позиций русских была захвачена, последние защитники оставались на своих местах, и их нужно было либо убить, либо взять в плен. Но они не сдавались. В этом народе-гиганте таится огромная самобытная сила. Ее нельзя недооценивать».
Кавалерист в бою
Стоит обратить внимание на численное соотношение противостоящих сторон. В дивизии Плиева к моменту начала боев под Волоколамском состояло 2374 человека, 11 орудий и 3 миномета. Количественно противник превосходил ее в 7 раз, по орудиям — в 14 раз, а по танкам — абсолютно (в советских кавалерийских дивизиях в 1941 году танков не было вовсе). Следует также иметь в виду, что на Волоколамском направлении казаки выполняли не свойственную этому роду войск функцию — держали оборону, тогда как обычно кавалерию используют в наступлении.
Казачий пулеметный расчет
Потери были очень большими, а в период оборонительных боев за Москву кубанцы практически не получали пополнения. Конные дивизии были усилены только во время начала советского декабрьского контрнаступления, когда они успешно действовали на истринском плацдарме. К этому времени Иссе Александровичу уже присвоили звание генерал-майора, и он стал командующим 2-го гвардейского кавалерийского корпуса, заняв место погибшего Льва Доватора.
Плиев был очень властным и строгим командиром, следующим кавказскому принципу «Обуглись, но выстой! Иначе какой же ты мужчина!». Но, как отмечают современники, сердце билось у него в груди доброе: он по-отечески относился к своим бойцам, всегда старался поддержать их в трудную минуту.
Комдив внутренне оплакивал каждую гибель, о которой ему докладывали. Исса Александрович даже вел дневник, в который записывал все подвиги погибших однополчан, адресуя каждому павшему слова мужской воинской благодарности. Вот одна выдержка из этого дневника, легшего в основу мемуаров командующего: «Трудно вспомнить, какая была в тот день по счету атака — девятая или десятая, когда рота (150 человек) пьяных немецких солдат снова стала осаждать взвод (20 человек) конников 43-го кавполка. Но командир взвода Г. Ф. Криворотько не дрогнул, отбивая психическую атаку. Подпустив врагов поближе, взвод в упор расстреливал их. Ряды немцев редели с каждым шагом. Остатки вражеской роты были добиты в ближнем бою гранатами. Командир полка чувствовал, что это не последняя атака на “крепость Криворотько”, и приказал ему отвести взвод на вторую линию. Выполняя приказ, Георгий Федорович сам с пулеметом прикрывал отход взвода. Но заметил, что вражеские автоматчики атакуют штаб полка с фланга. Не задумываясь, он с 12 бойцами поспешил навстречу гитлеровцам.
Бой
Их было около роты. Будучи раненным, Криворотько занял оборону, подпустил немцев на дистанцию 50 метров и открыл по ним непрерывный огонь из пулемета. Его примеру последовали и другие бойцы. Но кончились патроны, а поднести их было некому и неоткуда. Противник мог одуматься и снова начать приступ. Раненый Криворотько решил контратаковать врага и, поднявшись во весь рост, крикнул: “Станичники, вперед, за Родину!” Дружной контратакой нескольких бойцов, действовавших гранатами и клинками, была разбита и обратилась в бегство фашистская рота. На поле схватки противник оставил до 70 трупов. Но в этом бою смертью храбрых погиб и сам командир взвода. Командование решило представить Георгия Федоровича Криворотько к званию Героя Советского Союза посмертно. Просматривал по этому случаю его боевую биографию… В деревне Пронино Криворотько открыл счет уничтоженным солдатам и офицерам фашистской Германии. Здесь его, начальника боевого разъезда, окружила рота врагов. Вырываясь из окружения, Криворотько лично подбил штабную машину, сразил немецкого офицера, захватил у него ценные оперативные документы, а потом взял еще одного в плен и, оставив на поле схватки десятки трупов фашистов, с боем вывел разъезд из окружения.
В начале августовского рейда Криворотько, командуя взводом при прорыве обороны противника, первым ворвался во вражеские траншеи и в рукопашной схватке уничтожил расчеты двух тяжелых пулеметов. Воспользовавшись одним из них, он расстрелял до взвода шедших в контратаку фашистских солдат, а потом захватил и вражескую радиостанцию. Действуя в тылу противника со своим взводом, он уничтожил до двух рот фашистов, подбил шесть автомашин с грузом, поджег три штабные автомашины карательного отряда, разбил 12 мотоциклов, подбил три бронемашины и два танка. В деревне Климаты его взвод взорвал большой склад боеприпасов.
Во время того же августовского рейда взвод Криворотько совершил смелый и энергичный налет на топографический отдел штаба 9-й немецкой армии и разгромил его. Георгий Федорович был одним из самых умелых и смелых разведчиков дивизии. Приведу еще один пример: немецкое командование создало, как нам стало известно, специальные карательные отряды, которым было приказано уничтожить прорвавшихся к ним в тыл конников. Мы решили ликвидировать штаб и командира этих карателей. Г. Ф.
Криворотько было приказано разведать местонахождение штаба. Двое суток, рискуя жизнью, он вел разведку. Штаб карателей был обнаружен в деревне Гуки. Криворотько ухитрился пробраться в дом, где размещался штаб, залезть на чердак и досконально изучить вражеские силы, их расположение и действия. В результате на Гуки был совершен смелый и успешный налет конников. Штаб карателей во главе с командиром и со всем гарнизоном был разгромлен и уничтожен. Это было 28 августа 1941 года».
1942 год выдался для Иссы Плиева не менее беспокойным. Сначала — бои под Харьковом, оказавшиеся для наших войск неудачными, потом — оборона в излучине Дона, на подступах к Сталинграду. Затем — сама Сталинградская битва: плиевский корпус входил в состав Донского фронта. И, наконец, контрнаступление от Волжской твердыни. Дни и ночи упорных боев и стремительных рейдов. Много событий произошло в это непростое время. Чтобы рассказать о них, потребовалось бы немало страниц. Поэтому мы ограничимся одним примечательным эпизодом, демонстрирующим тонкий восточный ум нашего героя. Дело было зимой 1942 года, когда советские войска уже начали замыкать кольцо вокруг 6-й армии генерала Фридриха Паулюса. Стало известно, что на участке плиевских войск вот-вот должна произойти замена итальянской дивизии на немецкую. Самый удобный момент для атаки. Перед Плиевым встала задача: срочно оповестить войска, находящиеся в его подчинении, о ночном ударе. Но как это сделать? Штабной шифровальщик погиб. Отправлять вестового долго, дорога неизвестная — кавалеристам не хватит времени на сборы. И тогда генералу пришла в голову счастливая мысль. Он отправил извещение по рации открытым текстом, но… на родном осетинском языке. В корпусе было достаточно командиров-осетин, которые, получив приказ, довели его до солдат. Враг перехватил сообщение командующего, но расшифровать его не смог. Ночная атака получилась неожиданной и завершилась ошеломительным успехом. Во многом это произошло благодаря чудесам джигитовки, проявленным казаками.
Попав под сильный пулеметный огонь на позициях противника, кубанцы рухнули с седел и повисли на стременах, изображая убитых. Когда же они поравнялись с линией итальянских окопов, то снова вскочили на коней, забрасывая противника гранатами, поливая его автоматными очередями, рубя направо и налево. Сам Исса Александрович возглавлял своих бойцов в том сражении.
Казачья часть на марше
В 1944 году Исса Александрович командовал уже не корпусом, а конно-механизированной группой. Это было особое воинское формирование, построенное на объединении сил конницы и танков. Почти два года Плиев доказывал в штабах, что такое соединение жизненно необходимо для сил фронта. Только оно позволит успешно развивать наступление, находясь на острие ударного армейского клина. Комкору возражали: «Конно-механизированная группа в оперативном тылу будет подвергаться ударам с фронта, с флангов и с тыла. Ее будет терзать авиация противника, против нее будут брошены оперативные резервы, чтобы как можно быстрее покончить с нею. Не лучше ли создавать легкие конно-стрелковые соединения или оставить кавалерию в чистом виде для действий в рядах основных сил фронта, без задачи прорыва в оперативный тыл противника?» На это Исса Александрович отвечал: «Войска, которые прорвались в глубокий оперативный тыл врага, всегда находятся в более выгодном положении, чем войска, у которых в оперативном тылу оказалась дерзкая, решительная, высокоподвижная, стремительно действующая группировка. Ведь она появляется в тылу тогда, когда фронт противника прорван и трещит, когда у него возникает масса угроз. И противнику со всеми угрозами необходимо бороться практически одновременно, иначе каждая из них может быстро перерасти для него в бедствие. В этих условиях перед конно-механизированной группой открываются решающие возможности…»
Полководческое дарование Иссы Плиева наиболее полно раскрылось при командовании именно конно-механизированной группой. Впервые она была применена во время двух почти одновременных войсковых операций — Березнеговато-Снигирёвской (6–18 марта 1944 года) и Одесской (26 марта — 14 апреля 1944 года). Целью этих операций стало окружение 6-й немецкой армии на юге Украины, недопущение прорыва окруженных вражеских войск в Румынию и освобождение такого важного города, как Одесса. Погода в те дни была поистине кошмарной: ледяной дождь со снегом, переходящий в метель, раскисшие дороги, по которым с трудом проходил даже гусеничный транспорт… Войска выбивались из сил в борьбе со стихией.
К этому добавлялись особенности местности: обилие мелких речушек, вышедших по весне из берегов, «заштрихованность» ландшафта балками и оврагами с крутыми западными склонами, идеально подходящими для обороны противника. Плиевцам приходилось преодолевать все это — для них решающую роль всегда играла скорость продвижения в тылу врага, стремительное развитие наступления, неожиданный удар с флангов. Стараясь согреться, казаки спешивались. Они шли боком, подавшись вперед, с трудом сдерживая напор снега и ветра. Шли, сберегая силы коней для атаки. Шли из последних сил, движимые неистощимой волей.
Танки и автомашины проходили там, где, казалось, невозможно проехать. Их тянули, толкали, подкладывая под колеса и гусеницы бревна, доски, хворост — все, что можно, вплоть до телогреек и шинелей. Люди уставали до такой крайности, что теряли контроль над собой; чувство опасности притуплялось.
 На позиции |
 Казаки были самыми опасными для немцев |
 По дорогам Украины. 1944 г. |
А в небе свирепствовала вражеская авиация. Юнкерсы ходили буквально по головам казаков, сбрасывая осколочные бомбы, поливая степи свинцом из пулеметов и пушек. «Восьмерка «Хейнкелей-129», — вспоминал Плиев, — прошла левее дороги, но неожиданно развернулась, перестроилась и спикировала на дорогу. Бомбы упали рядом с установками БМ-13 («катюшами» — прим. ред.), и они загорелись. К счастью, мины, уже заправленные для залпа, не сдетонировали. Но взрыв мог произойти в любой момент. Командир батареи бросился к установкам, начал извлекать мины из направляющих станин. К нему подбежали бойцы. И теперь уже никто не обращал внимания на рвущиеся вокруг бомбы и пулеметно-пушечный огонь штурмовиков.
Осколки и пули впивались в тела бойцов, они падали, но вновь поднимались, чтобы потушить разбушевавшееся пламя. «Хейнкели» продолжали остервенело вдалбливать в маленький участок земли бомбы, снаряды, пули. Когда последняя мина была уложена в яму и пожар был потушен, бойцов оставалось всего трое — израненных, потерявших силы…»
Казачий разъезд
В начале марта войсками конно-механизированной группы был взят город Новый Буг — важный укрепленный пункт противника на пути к Одессе. Отчаянные бои, доходившие до рукопашной, разгорелись за Бармашово.
В этом бою геройски погиб лейтенант Винокуров. «Добрый был хлопец, — рассказывал о нем старый казак. — Грудь, — он широко развел руки, — во! А крутая, ну… как у вашего коня. Говорят, с одного удара вбивал сваю заподлицо с водой. А голосина — два Шаляпина разом. Душа была как солнце — одинаково добрая для всех. …Ворвались в тот день фрицы в Бармашово, а пробиться на запад не могут. Стало на их пути подразделение Винокурова. Ох и нарубал он их, как пшеницу в косови́цу. Пробились гитлеровцы на флангах и окружили подразделение. И, видно, уже сами не рады стали, да раскружиться не могут. Так и бились весь день. Все погибли, один лейтенант остался… Поднялся он с саперным топором в руке навстречу фрицам да как запоет: “Вставай, страна огромная…” Фрицы от одного вида его в ужас пришли, думали — призрак. Так и помер, не допев песни, на ногах помер, стоя. Потом уже упал». Как тут не вспомнить строки из дневника одного немецкого пехотинца: «Все, что я слышал о казаках времен 14-го года, бледнеет перед теми ужасами, которые мы испытываем при встрече с казаками теперь. Одно воспоминание казачьей атаки повергает меня в ужас и заставляет дрожать… Казаки — это какой-то вихрь, который сметает на своем пути все препятствия и преграды. Мы боимся казаков, как возмездия Всевышнего…»
Марш на Одессу
И вот перед кавалеристами Раздельная — последний крупный населенный пункт перед Одессой. Формирование Плиева подошло к ней в сумерках. Исса Александрович принял решение атаковать немедленно и лично возглавил казачью лаву. «Никогда мне не приходилось столь широко и подчеркнуто оповещать войска, что веду их в атаку сам, — вспоминал полководец. — В тех случаях, когда это вызывалось крайней необходимостью боя, все получалось по ходу событий, как-то само собой. Но теперь во весь свой рост встала зловещая альтернатива: или немедленная мощная ночная атака и большая победа, или затяжной бой на рассвете и огромные потери. Насквозь промокшие и предельно уставшие люди, если сейчас их остановить хоть на один-два часа, будут валиться на землю и засыпать, а значит, и замерзать. Свирепо бушующая ледяная пурга посечет казаков».
Весна 1944 года
Раздельную освободили 4 апреля 1944 года. Однако враг не оставлял надежду прорвать порядки наших войск и выйти к Днестру в районе Беляевки. «К середине дня, — писал Исса Александрович, — бой здесь принял крайне ожесточенный характер. С наблюдательного пункта нам были хорошо видны боевые порядки противника. Танки и штурмовые орудия двигались медленно, не отрываясь от своей пехоты. Общая картина этой своеобразной психической атаки выглядела внушительно и даже грозно… Наша артиллерия работала на износ стволов. Экипажи подбитых танков и штурмовых орудий немцев не отходили назад. Они вливались в боевые порядки пехоты и продолжали атаку. Даже раненые гитлеровцы шли вперед, к заветному рубежу — к берегу Днестра. Шли не останавливаясь и не обращая внимания на то, что артиллерийско-минометный огонь вырывал из их боевых порядков целые группы… Напряжение боя быстро росло. Возникали всё новые и новые очаги ближнего боя, доходящие даже до рукопашных схваток на всем протяжении линии фронта… Особенно запомнился мне подвиг командира расчета станкового пулемета, сержанта Копайгоры, о котором мне рассказывали его боевые товарищи. Он был ранен в правое плечо, но по густой очереди его пулемета трудно было предположить, что бой ведет раненый воин. Когда на него двинулось штурмовое орудие, он продолжал вести огонь по пехоте. И вдруг оглянулся. “Что-то долго бронебойщики молчат”, — мелькнула у него тревожная мысль.
В освобожденной Одессе
Так и есть, расчет противотанкового ружья, находившийся поблизости, уже не сможет помочь ему. “Из ПТР стрелял?” — спросил сержант своего помощника. — “Не приходилось”. — “Тогда ложись за пулемет”. Копайгора, превозмогая боль, перебежал к противотанковому ружью, с трудом отодвинул тело убитого солдата и приложил приклад к раненому плечу. “Фердинанд” подскочил на бугре, подставив днище. Выстрел. Резкая боль в плече. Перед глазами появилась темная пелена, она все больше и больше сгущалась, но отважный воин видит все еще колышущееся черное пятно. Огромным усилием воли Копайгора заставил себя очнуться. “Только бы попасть в гусеницу…” Выстрел… Сержант Копайгора уже не видел результатов своего второго выстрела. Очнулся он в бричке медико-санитарного эскадрона. “Куда мы едем?” — спросил у ездового. “На Одессу. В Одессе всех раненых в госпитали передадим”, — пошутил тот. Копайгора тихо улыбнулся: “Значит, не прошел”».
Казаки-бронебойщики
Итак, путь на Одессу был открыт. Плиевцы подошли к городу с тыла и фланга. Штурм начался 9 апреля. Вот его описание со слов Иссы Александровича, снова мчавшегося на коне во главе своих войск: «Когда атакуешь, то, несмотря на рев моторов, всеохватывающий гул тысяч копыт, громкое “Ура-а!” воинов, стрельбу, хорошо слышна каждая пулеметная очередь, каждый орудийный выстрел противника. В первый момент огонь гитлеровцев оказался довольно плотным. Прямым попаданием противотанкового снаряда сорвало башню танка, на котором только что сидел новый командир полка… Вот, вскинув руки, свалился с коня чубатый казачина. Я на мгновение оглядываюсь. Казак вскакивает, его тут же с коня подхватывает кто-то из товарищей и, сбавив ход, усаживает впереди себя. Упал еще один… Еще… Падает, словно споткнувшись, конь ординарца подполковника Гераськина. Он (ординарец — прим. ред.) умудрился остаться на ногах и побежал вперед, сильно припадая на раненую ногу. Может быть, он видит, как, цепляясь за гриву, медленно сползает с коня подполковник Гераськин. К нему успевает подскочить старший лейтенант Куев… В своем письме он так рассказывает об этом случае: “…Я бросился к нему. Гимнастерка была в крови. Пуля пробила ему грудь… Командира полка отнесли в первый дом на окраине Одессы”. С диким ржанием бьются на земле раненые кони… А пули зло высвистывают свою короткую песню смерти. Им аккомпанируют взрывы снарядов. На мгновение конно-танковая лавина смешивается с массами растерявшихся солдат противника, и поле сразу же покрывается трупами гитлеровцев… Затем лава врывается на улицы Одессы. Особенно удачной была атака конницы генерала Головского. Ее удар пришелся по главным силам отходящей дивизии гитлеровцев, и они сдались в плен». За Одесскую операцию Исса Александрович Плиев был представлен к званию Героя Советского Союза.
Спустя несколько месяцев генерал-лейтенант Плиев был отправлен в Белоруссию, где проходила войсковая операция «Багратион», сокрушившая немецкую группу армий «Центр». Операция осталась памятна Иссе Александровичу тем, что его конно-механизированная группа, далеко оторвавшись от войск фронта, оказалась в полном окружении под Брестом. Здесь снова проявился полководческий дар Плиева. В тот критический момент он принял решение прорываться не на восток, к своим, а на запад, в глубокий тыл противника, где враг не ожидал удара.
Генерал-лейтенант Исса Плиев. 1944 г.
Построив войска ромбом, так, чтобы на углах оставались наиболее боеспособные части, а в центре были обоз и раненые, Исса Плиев ночью прорвал второй рубеж обороны противника и вышел в оперативный тыл врага. Плиевцы стали первыми, кто на этом участке фронта перешагнул границу Советского Союза и оказался на Польской земле. Впереди лежала дорога на Варшаву, а за ней — и на Берлин. Но командование решило, что присутствие Плиева более необходимо на юге, в Венгрии, где немцы сопротивлялись с особым ожесточением. Осенью 1944 года Исса Александрович был откомандирован в распоряжение командования 2-го Украинского фронта.
Теперь события развивались в северо-западной части Румынии и на склонах Малых Карпат. Войска 2-го Украинского фронта, в составе которого действовала конно-механизированная группа Плиева, получили задачу — взять Дебрецен. И вновь — упорные бои и неудержимый натиск советских кавалеристов и танкистов. 19 октября 1944 года приказ командования был выполнен: Дебрецен пал. Много геройских подвигов было совершено плиевцами в ту битву. Генералу особенно запомнились два из них. «Танки и конница буквально увязали в грязи, — вспоминал командующий, — но казаки и танкисты с поразительным упорством преодолевали вражескую оборону, ломая отчаянное сопротивление гитлеровцев. Храбрость и выносливость наших солдат и офицеров, казалось, не имели предела. Каждый бой рождал новых и новых героев… Вот одна строка из боевого донесения 6-го гвардейского кавалерийского корпуса. В ней было сказано, что под Алаттьяном бессмертный подвиг совершил танкист Коврижко… Во время атаки капитан Коврижко повел роту за собой. Противник открыл сильный огонь. Танк Коврижко ринулся на вражеский танк и, ведя огонь на ходу, подбил его. Стремительно маневрируя, командир роты ворвался на огневую позицию противотанковой батареи гитлеровцев и успел раздавить два орудия. Но от прямого попадания его танк загорелся. То, что произошло вслед за этим, трудно передать словами… Все видели, как охваченный пламенем танк рванулся вперед и с ходу раздавил пулеметы. Гитлеровцы в ужасе бросились в стороны. Затем танк горящим факелом метнулся вправо, на огневые позиции минометов, стоявших за сараем и, раздавив два миномета, устремился дальше… Это было потрясающее зрелище: опоясанный огнем, сам извергающий огонь, танк носился по улице, бросаясь из стороны в сторону, сметая всё на своем пути. Когда населенный пункт был взят, казаки обнаружили догорающий танк капитана Коврижко. Весь экипаж погиб…»
Исса Плиев, начало 1945 года
Да, нелегко ковалась Победа, о чем свидетельствует и следующий эпизод: «Труднее всех, пожалуй, пришлось ефрейтору Полохову и рядовому Кузьмину из зенитно-пулеметного взвода, прикрывавшим батарею реактивных установок на огневой позиции. Самолеты противника, обнаружив позиции наших “катюш”, неоднократно пытались расправиться с ними, но, отгоняемые плотным огнем зенитных пулеметов, перенесли удар на них. Один из мессершмиттов несколько раз пикировал на пулемет ефрейтора Полохова и рядового Кузьмина. Коршуном падал он вниз, пытаясь нанести молниеносный смертельный удар. Однако нервы немецкого летчика, видимо, не выдерживали меткого огня зенитного пулемета и стремительного приближения земли. Он отворачивал, на мгновение подставляя под огонь зловещие кресты, взмывал ввысь и снова с воем и свистом устремлялся в атаку. Последняя атака фашиста была особенно яростной. В перекрестии пулеметного прицела Полохова пикирующий самолет быстро увеличивался, выливая на пулеметчиков струю горячего свинца. Ответные “трассы” впивались в тело истребителя, но он неумолимо приближался. За этой смертельной схваткой, длившейся всего несколько секунд, с замиранием сердца следил я и тысячи бойцов. Упорный попался враг, но советские воины оказались еще более упорными. Меткий огонь гвардейцев прошивал стервятника, но он с устрашающей быстротой продолжал приближаться. Кузьмина как током ударила догадка: “Самолет неуправляем, он не отвернет!” От этой мысли мгновенно выступил холодный пот. Но вот самолет запылал. Отвалились, завертелись в воздухе крылья. Оставляя длинный шлейф черного дыма, изуродованный истребитель продолжал лететь на пулемет по инерции. Черная тень на мгновение закрыла все небо… Удар!.. Смятый пулемет вошел в землю. Из-под обломков горящего мессершмитта вынесли убитого ефрейтора Полохова и тяжело раненного рядового Кузьмина. Так беззаветно храбро дрались с врагами советские воины».
После завершения Дебреценской операции путь конно-механизированной группы Плиева лежал на северо-запад: Австрия, Словакия, Чехия… Под Брно весной 1945 года Исса Александрович был тяжело ранен: бомба попала в дом, где находился штаб. Но от госпитализации генерал-лейтенант отказался — не смог бросить казаков. Свой боевой путь по Европе он завершил 12 мая 1945 года, когда война была уже официально закончена, но немцы все еще продолжали сопротивление в Праге.
После небольшой передышки и участия в Параде Победы Плиев был направлен на Дальний Восток — сражаться против японской Квантунской армии, размещавшейся в Манчжурии. В Монголии генерал принял командование над соединенной советско-монгольской конно-механизированной группой. Ей предстояло наступать на правом фланге Забайкальского фронта. На пути лежала пустыня Гоби.
Исса Плиев в Словакии. 1945 год
9 августа 1945 года тишина бескрайних песков была разорвана гулом тысяч моторов. Конно-механизированная группа смерчем пронеслась над пустыней. Переход был крайне трудным: даже танки вязли в песке по гусеницы, остро не хватало воды, колодцы были отравлены, приходилось идти сквозь песчаные бури. Но плиевцы, сметая на своем пути японские гарнизоны, расположенные в буддийских монастырях, всего за неделю совершили беспрецедентный рывок и вышли к горам Большого Хингана. Японцы были ошеломлены таким напором. Они расценили его как гнев Неба, свидетельство того, что богиня Аматэрасу отвернулась от них. В горах советско-монгольские войска встретили проливные дожди и грозы. Начались оползни, горные реки вышли из берегов, приходилось форсировать по 20 водных преград в день. Но это не остановило наступавших. Расстреливая в упор из артиллерии доты противника, штурмуя укрепленные районы, войска Иссы Плиева двигались на восток… За участие в Маньчжурской операции Исса Александрович был удостоен второй звезды Героя.
После войны Плиев стал командующим Северо-Кавказским военным округом. А в 1962 году он был направлен на Кубу — руководить советским контингентом войск, доставившим на остров атомные ракеты. После этого Иссу Плиева назначили военным инспектором при министерстве обороны. На этом посту он и встретил старость. Исса Александрович умер в феврале 1979 года. Похоронили его в родной Осетии, во Владикавказе.
Могила Иссы Плиева во Владикавказе
В заключение хотелось бы привести слова адъютанта генерала, Виктора Макарова, который так отозвался о своем командире: «Достаточно двух-трех слов, чтобы охарактеризовать человека серого, посредственного, даже если он при больших звездах. Гораздо труднее нарисовать портрет большой личности, какой, несомненно, был Исса Александрович Плиев. Он был сложным человеком: суровым, требовательным, даже вспыльчивым. Но в то же время он — само воплощение тактичности, корректности, уважительного отношения к человеку, независимо от того, кто был перед ним — офицер или рядовой».
текст: П. Котов
фото: WARHEROES.RU, RUSPEKH.RU
Загрузка...
