Почему поссорились памятники

«Как тесен мир» — говорят, столкнувшись где-нибудь в Москве, старые знакомые. Банальная, в общем-то, фраза. Но иногда сталкиваются не люди, а места. Вернее, связанные с ними истории, эпохи, идеи. И далеко не всегда они могут найти общий язык.

 

 

Восточный округ Москвы знаменит своими парками — Измайловский, Кусково, Сокольники, наконец, огромный Лосиный Остров, размахнувшийся от Третьего кольца почти до Королева. Самое то для тихих осенних прогулок и наблюдения за переменами в природе. Но вдруг из этой тишины выступают трое, такие неуместные в сонном пейзаже. Все они герои ХХ века. Два друга. Друга-соперника, так, пожалуй, точнее. А еще один — помоложе, покрепче, их давний противник.

 

 

Знакомьтесь! В левом углу импровизированного ринга два шедевра авангарда 1920-х годов — рабочие клубы в Сокольниках. Их создатель — один из самых одаренных архитекторов прошлого столетия Константин Мельников.

 

 

В правом углу — на первый взгляд, довольно неприметный футбольный стадион «Измайлово». Но это он сейчас скромничает. А раньше назывался стадионом им. Сталина и должен был стать самым грандиозным спортивным сооружением в мире. Что же пошло не так?

 

Вот мы с вами и стали случайными свидетелями их не самой приятной встречи. Что ж, давайте попробуем разобраться, из-за чего не поладили наши новые знакомые, и рассудить их спор.
Рабочий клуб им. Русакова на Стромынке и клуб текстильной фабрики «Буревестник» были построены в конце 1920-х. Одновременно с ними Мельников вёл еще несколько проектов. В тяжелые для страны послереволюционные годы, когда большинство архитектурных замыслов оставалось на бумаге, Мельников получил возможность строить — и не одно, а едва ли не десяток зданий одновременно. Представляете, какое это счастье для архитектора? Впрочем, счастье быстро закончилось. Времена поменялись, и авангардные, полные творческих исканий и экспериментов 1920-е сменились общеобязательным для всех архитекторов советским ар-деко или просто сталинской архитектурой. Мельников, как и многие авангардисты, потерял возможность работать. Последнее здание по его проекту было построено в 1936-м. Сам архитектор дожил до 1974-го. «Золотой век» продлился всего несколько лет и сменился десятилетиями вынужденной тишины. Но всё это будет потом.

А пока 1920-е. Молодая советская культура похожа на кипящий котел. Что в нем готовилось? Ни больше ни меньше — переустройство мира. Архитекторы, писатели, художники, не все, конечно, но многие, поверили, что если объединиться в общем порыве, если трудиться и экспериментировать, можно построить совершенно другую — справедливую и разумно организованную социалистическую — реальность. Вспомните Маяковского. Он очень точно это выразил:
«Эй!
Человек,
землю саму
зови на вальс!
Возьми и небо заново вышей,
Новые звезды придумай и выставь…»
Где перестройка мира, там и создание нового человека. Такого, которому не помешают предрассудки и стереотипы прошлого и который со всей ответственностью возьмется за преобразование реальности. Но как этого добиться? Тут и возникает идея окультуривания «рабочих масс». Как раз для этой благородной цели стали появляться рабочие клубы.

 

Здесь показывали представления, проводили спортивные соревнования и общественные дискуссии. Действовало множество творческих кружков, физкультурных секций. Были и библиотеки, благодаря которым рабочие могли ознакомиться с основами коммунизма. Всё это разнообразие требовало большого количества помещений, а участок, выделенный под клуб, часто оказывался маленьким. Константин Мельников нашел оригинальное решение. Некоторые стены в его клубах были «живыми». Они могли подниматься и опускаться, образуя комнаты разных размеров и конфигураций. Например, в клубе им. Русакова пространство внутри трех выступающих из фасада консолей было одновременно и частью зрительного зала, и, если отделялось «живыми» стенами, небольшими аудиториями. В клубе «Буревестник» поднимающаяся перегородка могла собрать зрительный и спортивный залы в большую площадку с трибунами для проведения соревнований.

 

Внешний вид рабочего клуба должен был отличаться от рядовой застройки, как в царское время отличались храмы и дворцы. Большие остекленные поверхности сочетались со стенами, выкрашенными под самый современный материал — бетон. Пассивные горизонтальные линии архитектор заменял порывистыми, под стать духу эпохи, диагоналями. А чего стоят эстетские формы — почти целиком стеклянная башня с полукружиями лепестков в «Буревестнике» и вырывающиеся из стены и нависающие над улицей консоли в клубе им. Русакова!
Кстати, проект последнего едва не завернули из-за сложности технических решений. Особенно пугала идея тех самых «живых» стен. Мельников даже самостоятельно искал инженера, способного придумать технологию для воплощения его задумок. В итоге инженер нашелся и действительно изобрел способ реализовать казавшийся фантастическим проект.

 

 

Мы уже рассказывали, что произошло потом. Наступили 1930-е. Эксперименты авангардистов были прерваны новой эпохой. Теперь архитекторы должны были ориентироваться на традиции (в первую очередь, классическую) и искать в них основу для национального стиля. 1930-е — эпоха масштабных проектов, призванных утвердить славу строящегося коммунистического государства. Некоторые так и не были воплощены, а другие стали настолько привычными, что мы уже почти не замечаем их — взять хотя бы ВДНХ или московское метро. Эти новые постройки проектировались сразу как памятники эпохи.

 

 

Одним из таких мегапроектов была самая грандиозная спортивная арена в мире — Стадион им. Сталина. Идея появилась в начале 1930-х, а саму постройку должны были доделать к Всемирной Спартакиаде (советской альтернативе Олимпиады) 1935 года. Олимпиада, кстати, проводилась в Германии, где в это время строился огромный Олимпиаштадион. Но и он не мог тягаться в масштабности задумки с Измайловским комплексом.

 

Представьте! Гигантская полукруглая трибуна вмещает 120 000 человек (обновленные «Лужники», для сравнения, рассчитаны на 81 000), а в случае проведения на арене праздников или парадов — аж 200 000. Фасады украшены арками, колоннадами и скульптурами строителей коммунизма во главе с вождем, а по краям большой трибуны — башни со статуями на вершине. Другую сторону арены решили оставить открытой, чтобы зритель мог не только наблюдать за состязаниями, но и наслаждаться панорамным видом на Измайловский парк. Около будущего стадиона собирались построить и одноименную станцию метро (сейчас это м. «Партизанская»). И здесь проект был внушителен — 2 платформы, 3 пути и 12 эскалаторов. Именно столько требовалось для того, чтобы тысячи зрителей не задавили друг друга.

 

 

Стадион начали возводить, однако дело шло медленно. А потом произошла, в общем-то, обычная для ХХ века история. «Любовная лодка разбилась о быт» — писал Маяковский. Так и «Титаник» утопии потерпел крушение, «воткнувшись» в айсберг реальности. Всемирную Спартакиаду проводить не стали. Дальше началась Советско-финляндская война, а вслед за ней и Великая Отечественная. Интерес к стадиону на этом фоне охладел. Да и финансировать столь масштабную стройку было уже невозможно.

 

 

Одноярусная трибуна, единственное, что успели возвести, так и осталась торчать руиной посреди поля. Позже ее немного достроили. Но не была реализована и одна десятая грандиозного проекта. Сейчас стадион носит скромное «районное» имя «Измайлово», постепенно ветшает и, конечно, обходится без больших турниров. Его назначение совсем в другом. Он напоминает обо всех утопических проектах и идеях, которые так и не смогли найти свое место во вполне телесной повседневной жизни.

 

 

Но вернемся к началу — почему же рабочим клубам Мельникова и стадиону им. Сталина сложно ужиться друг с другом? Дело даже не в разнице между авангардом и классикой. Просто эпохи, породившие их, были совершенно противоположными. 1920-е — время свободное, воодушевленное проектированием новой реальности. Рабочие клубы Мельникова, как и большая часть архитектуры этого периода, нацелены на создание пространства энергичного, вдохновляющего и удобного для жизни. А значит, нацелены на человека. И не какого-нибудь особенного, а каждого, на единицу общества строителей коммунизма.
Архитектура этого времени хочет быть человечной. И это ее главное отличие от мегапроектов 1930-х. Они, и стадион им. Сталина, в частности, построены как памятники величия. Не для людей — для истории, для вечности. Кажется, такое сооружение не могло быть создано обычным человеком. И будь оно достроено, мы, глядя в прошлое, наверняка воображали бы мифологических героев, которые сумели его возвести. А для простого, рядового человека стадион становился текстом, посланием «из вечности». Он показывал ему его место — место крошечной фигурки у подножия огромного фасада или маленький стульчик — один из 120 тысяч таких же. Что оставалось горожанину-невидимке? Только любоваться размахом мировой истории и действующих на ее арене гигантов.

 

 

Теперь, пожалуй, вы вникли в суть конфликта и сами сможете рассудить спорщиков. А потом они тихо вернутся на свои места и уснут отрешенными от нашей с вами повседневности призраками прошлого. И всё-таки спор — это уловка. Гораздо важнее разговор. Стоит только научиться спрашивать и слушать, и через вещи, предметы, здания начнут говорить люди. А там, может быть, и они сами заговорят.

 

текст: С. Брут   фото: VAOstory.ru, pastvu.com    иллюстрации: М. Болотов

 

 
Школа.Москва
#Почему поссорились памятники

1 Звезда2 Звезды3 Звезды4 Звезды5 Звезд (1 оценок, среднее: 5,00 из 5)
Загрузка...
Поделиться

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: